Да уж, что может быть неприятнее, чем пребывание на протяжении нескольких часов в позе скрюченного больного зародыша? Нет, разумеется, отвечая на этот вопрос, можно вспомнить об еще великом множестве не сильно более приятных вещей, но конкретно в данный момент Юкино искренне считала, что хуже этого ничего быть не может. А ведь до медицинского кабинета оставалось еще столько времени!... Да и сестренку пришлось бросить там одну… Хотя, сказать по правде, мысли о сестренке появлялись в голове Сакурай не в таком объеме, в каком они обычно это делали – наверное, сказалось нетипичное состояние Юки. Все-таки школьница, как ни крути, тоже была человеком, и ничто человеческое ей не было чуждо, как бы сильно она ни любила младшую сестру.
«Да что же это со мной такое… уж не отравилась ли я чем? А что, если у меня там язва какая-нибудь? Ох, говорила же мне Кана-чан, что нужно правильно кушать, а я ее не слушала… ну как же так…» Юкино старательно начала сокрушаться по поводу своего непослушания – она искренне надеялась на то, что, если очень долго и страстно самобичеваться, то организм (или судьба, или кто-то еще сверху) обязательно решит, что с несчастного человека хватит, и заберет всю боль. Увы, на практике эта теория работала не так часто, как хотелось бы, но Юки продолжала верить в нее.

Впрочем, вера верой, а реальные действия Юкино все-таки тоже предпринимала: так, например, в настоящий момент она уже успела дойти до медицинского кабинета. Раньше Сакурай практически не приходилось в нем бывать (ну, максимум – четыре раза, в остальное время Юки не без помощи сестренки занималась самолечением), а потому она не была уверена, что знает полное настоящее имя врача (или медсестры? Юки даже не разбиралась, кто там какую должность исполняет. Для нее и медсестра, и врач всегда были на одно лицо – да, разумеется, критическая форма незнания и невежества, но что же поделать, девушка просто раньше никогда подобным не интересовалась) – а это было не очень хорошо, потому что как минимум некультурно.
С другой стороны, у всех учеников (будь то школьники или студенты) есть отличная способность, своеобразный читерный скилл: всегда работает как обращение фраза «извините/простите пожалуйста». Вот и в этот раз Юки решила, что она то ее и спасет. Постучавшись в дверь и не дожидаясь ответа, Юкино дернула ручку и заглянула в кабинет.
- Здравствуйте! Скажите, а вы не могли бы мне помочь?... – и, опять же не дождавшись ответа, Юки вслед за головой просунула в помещение всё своё тело – именно в таком скрюченном состоянии, в котором она и дошла до врача.

Юки никогда не думала, что лечить живот – это настолько сложно. Ей то всегда казалось, что процедура наилегчайшая: просто сказать врачу о том, что что-то болит, просто получить таблетку, просто выпить ее и просто перестать беспокоиться из-за какой бы то ни было боли. Но, увы, реальность оказалась намного жестче, чем казалось на первый взгляд, и это ни разу не обрадовало и без того безрадостную Юкино.
- Разогнуться… - Сакурай-старшая попыталась это сделать – что же, у нее это получилось, хотя удерживать себя в разогнутом состоянии было довольно неприятно, хоть и реально, - могу, но лучше бы я этого не делала. Юкино Сакурай, D класс, карточку… ну, я тут была пару раз, потому, наверное, завела… - неуверенно ответила девушка. Юки нахмурилась было, активируя тем самым мозговую деятельность, но память не смогла поделиться ничем ценным, потому школьнице оставалось только махнуть на воспоминания рукой и пройти в ту самую вторую комнату, о которой говорила врач. Уложив свое тело на кушетку так, как сказала медработник, Юкино поняла, что счастье в жизни есть – боль стала слабее ровно в два раза (довольно сложно делать точные измерения таких ненадежных величин, но у Юки как-то получилось сделать это – возможно, спасибо стоило сказать богатой фантазии и воображению).
- Скажите, а как вас зовут? – девушка даже не подумала о том, что этот вопрос мог быть как минимум неприличным (школьники же должны знать, как зовут весь персонал школы) – в конце концов, детская непосредственность была превыше всего. Да и женщина выглядела довольно милой и тёплой (сложнее было подобрать слово точнее), вряд ли она была одной из вредных фурий-мегер, пребывающих на тонкой грани между репродуктивным возрастом и климаксом – ну, хотя бы потому, что явно была моложе подобного возраста. Во всяком случае, Юки оставалось только надеяться на то, что она попала в надежные добрые руки.

"Мирру Брюн-Смит... Да уж, такое без специальной подготовки не выговоришь. Интересно, а откуда она?" Юки не сумела отрефлексировать тот факт, что она не сразу поняла, что медицинский работник по крови скорее откуда-то из Европы, нежели из Азии: и цвет волос, и рост, и общая округлость форм буквально вопили о том, что женщина японкой быть не может - ну, просто потому, что у японок подобного не бывает. Вообще никак. Ну, только если не сделать операцию, или если с генами совсем не повезло, или...
Юкино вовремя вспомнила о том, что у нее у самой не самая маленькая грудь (хотя, знаете ли, второй-третий размер - это вполне себе нормально, да и вообще, у Юки в роду все шибко фигуристыми были, так что не надо придираться!), и потому решила с размышлениями об этнической принадлежности врача (о профессиональной принадлежности Сакурай узнала только что: Брюн-Смит сама сказала, что она не медсестра, и что просто так таблеетку получить не удастся - последнее, кстати, несколько опечалило Юки, но поделать она уже ничего не могла) несколько повременить - ну, хотя бы до того момента, когда это будет уместно. Если Юкино, разумеется, вообще вспомнит о том, что хотела об этом подумать.
Вопросы врача заставили Сакурай как следует задуматься: как мы уже с вами поняли, с памятью у Юки не самые благоприятные отношения, а тут надо было столько всего вспомнить, столько всего в себе проанализировать... А когда болит живот - это, знаете ли, не такая уж простая задача, как кажется!
Глубоко вздохнув, Юки подождала пару секунд, чтобы новая волна боли прошла, и начала говорить:
- Болит вот тут, - девушка провела ладошкой по тому "району" тела, в котором находится желудок - то есть почти сразу под сердцем, - и болит оно уже... мм... наверное, минут тридцать-пятьдесят как... ну, точно не могу сказать, но минут тридцать - однозначно, и даже больше, наверное, только вот насколько больше... - задумчивый взгляд выцепил на потолке какую-то черную точку и "зацепился за неё", так, словно в этом мире не было ничего интереснее этой пресловутой несчастной точки, - нет, больше ничего не болит, не тошнит. Последний раз ела... а, помню! Последний раз вчера вечером ела творожный кекс с изюмом, вот! И лекарства никакие не принимаю, да. - наконец Юки вышла из некоего подобия транса и внимательно посмотрела на врача, который всё это время делал записи.
"Да уж, не очень это, наверное, весело - быть врачом: постоянно приходится много-много писать... Но разве не медсестры должны этим заниматься?"
- Скажите, а почему у вас нет медсестры? - в сознании Юки прочно укоренился тот факт, что с врачом обязательно должна быть медсестра, и что по-другому просто не бывает. К сожалению, проверить достоверность данного мнения не представлялось возможным (Сакурай было просто лень, да и зачем, если она была уверена в собственной правоте), а потому оно воспринималось девушкой как нечто аксиоматичное. А тут - такой парадокс! С этим надо было всенепременно разобраться.

- Мы с сестрёнкой… - повторила за врачом девушка, словно пробуя это словосочетание на вкус. Упоминание Каны заставило Юки несколько смутиться – она напрочь забыла о том, что оставила свою ненаглядную младшенькую совсем одну в комнате, что некому было сторожить её сон, и что она, скорее всего, очень испугалась, если уже проснулась и не обнаружила Юкино на месте…
«Какой кошмар, мне ни в коем случае нельзя подвергать Кану-чан такому стрессу! Надо как можно быстрее разобраться с моим животом и вернуться к ней! У-у-у, глупый живот, взял и всё испортил, ну вот как так можно…»
Пока Юки думала о высоком и прекрасном, врач успела попросить девушку совершить некоторые манипуляции со своей одеждой. Послушно, двигаясь скорее на автомате, нежели осознанно, школьница приспустила юбку и приподняла немного блузку, оголяя живот.
«А мне когда-то такое делали… только это очень больно и неприятно. Надеюсь, это не потому что процедура болезненная, а потому что врачи были злые и неаккуратные. Эта врач не похожа на них, она… добрая. Хм, она говорила про медсестру…»
- Доктор Мирру, а возьмите меня в медсестры, пожалуйста! Я бы хотела вам помочь! – «да и потом, мне кажется, что это должно быть очень и очень весело – да, записывать всякие показания пациентов не очень  интересно, но зато тут есть разные лекарства, а ещё разные болезни, а ещё столько всего!...» - у меня даже полезная способность есть, успокоение называется: смогу напуганного или сильно обеспокоенного болью пациента привести ненадолго в чувство, чтобы ему не было так плохо! – «да и потом, сестренка будет гордиться мною, если узнает, что я решила помогать людям. С какой стороны ни взгляни – одни плюсы! Да и женщина эта вызывает у меня доверие, мне бы хотелось ей помочь…»